пятница, 1 мая 2015 г.

Тканевый браслет

Сойдя в полночь с электрички на станции Alcantara-Terra, я присела за столик уличного кафе, уютным островком жёлтого света мерцающего в темноте. Думала о сегодняшнем спектакле нашей самодеятельной труппы, напоминающий романтический студенческий агиттеатр советской эпохи, вспоминала свою первую театральную студию - на Красной Пресне, культовое пристанище богемного юношества семидесятых, как к моему столику приблизилась странная женщина, и с ходу заговорила, будто мы добрые друзья, буквально минуту назад прервавшие беседу. 
 
Мелкая рюмка вишнёвого ликёра Ginja дрогнула в моих пальцах, липкая капля потекла через край.
Сперва мне показалось, что женщина пожилая: мешкообразная фигура, расплывшиеся черты лица без характерных примет, торчащие из-под головного убора седые космушки. Но в течение первой же минуты её интенсивной речи, пришла к выводу, что особа довольно молода: лет сорок... Впрочем, определить точно затруднялась из-за распухших фиолетовых кистей рук, будто у трёхдневной покойницы. Истончённая блестящая кожа на ладонях казалось вот-вот лопнет и раны засочатся сукровицей с гноем.

Понять, что говорит сеньора толком не представлялось возможным, отчасти из-за моего слабого знания португальского языка, отчасти из-за дикции декламаторши, поскольку во рту у неё изрядно не доставало зубов, да и к тому же создавалось впечатление, что она подспудно жуёт целлофан, и одновременно пытается грызть дёснами попкорн. Но понимать речь в такой ситуации не принципиально, поэтому я сосредоточилась на одежде новой приятельницы. 
 
Кажется, она сшила одеяние сама, и не без мастерства. Вероятно, когда-то обучалась портняжному делу. И явно обладала дизайнерским талантом. Все вещи на ней сшиты из одинаковой ткани, скорее всего обивочной, с чередующимися широкими и узкими полосами. Полагаю, она нашла обрез где-то на помойке. Был куплен кем-то когда-то, чтобы обновить мебельную обшивку, но залежался, всё не до того, потом-потом, и, как водится, незаметно прошли годы, и уже внуки обнаружили в бабушкином сундуке затхлый рулон, который без сожаления и выбросили. И вот ткань обрела второе рождение, вдохновив никому неизвестную модельершу.

Растрёпанные волосы венчала шапка, напоминающая поварской колпак в сочетании с капитанской фуражкой. На теле платье-пальто-халат-фрак с замысловатыми фалдами, лацканами, воротником, карманами. Из под пол виделись брюки-клёш с бахромой от абажура. Обувь прикрывали гамаши всё из той же полосатой ткани.
Сеньора уже демонстрировала мне тканевый браслет на руке, естественно, полосатый, с вышитыми мулине одинаковыми закорючками. И тут я отчётливо разобрала, что говорит она.
- Это моё настоящее имя. Я увидела его во сне. И сразу поняла, что оно истинное. Но это другой язык, не португальский. Я не знаю какой, но уверена, что вот эта буква А... эта Р... Н...
Она поочерёдно указывала чёрным ногтем в совершенно идентичные крючки на обмотке запястья, и называла их с огромной нежностью. 
 
- А это никакая буква, - остановилась на последней закорючке, точно такой же, как и все прочие, вздохнула с мукой. - Я не знаю, что это, но оно самое важное!

Медленно перевела взгляд в мои глаза, заговорила с нарастающей силой. Я почувствовала, как её безумие проникает в мозг, подскочила, быстро попрощалась, кинула мелочь на стойку, и торопливо зашагала через дорогу в сторону дома. На всякий случай оглянулась издалека - она не шла за мной, растворилась в ночи, чтобы уже больше никогда не встретиться.


На фото: ночной лиссабонский фонарь. Фотография автора.


Комментариев нет:

Отправить комментарий